Якщо раптом колись тобі стане дуже боляче, то просто згадай про цей запис, який сьогодні каже тобі, як боляче мені. Власне він не каже, як саме мені болить, але вперто доводить, що таки болить. Вже не знаю, де болить більше — у скронях, в колінах чи внизу живота. Та й не знаю, якими словами можна описати біль так, аби той, хто читає зрозумів і відчув на собі. Знаю, таке можливо, адже часто плачу разом з якимось поетом. Віртуально. Однак я так не вмію — зробити, аби вам усім боліло. Якщо раптом колись тобі набридне жити, захочеться спробувати себе у польоті, то обери літак чи повітряну кулю. Не обирай уявних крил. Якщо скористатись крилами, то болітиме вічно. Якщо не тобі, то комусь іншому. Якщо раптом колись ти усвідомиш, наскільки добре я передбачила твої дії, то, мабуть, повернешся до цього запису і зрозумієш, що таки болить. Болить не тому, що пишу тобі, а тому, що про тебе. Колись ти захочеш когось повернути. Але вже сьогодні пам’ятай про те, що тим, хто пішов сто років тому, кажуть “повернись”, а не “залишись”. Якщо раптом колись ти зустрінеш мене живою і реальною, на відстані руки, то спитай про якусь дрібничку. Наприклад, чого в мене тіні на повіках фіолетові. Я відповім, що фіолетовий найкраще личить до зелених очей. Спитаєш? Спитай. Тільки не питай мене про те, що ж мені так боліло. Якщо раптом колись тобі тіло болітиме більше, ніж душа, то просто зателефонуй. Я відхилю виклик і ти злякаєшся. Я перетелефоную, аби не витрачати твої гроші. Я перетелефоную і привітаю тебе з одужанням. Якщо раптом колись тобі забракне сміливості, аби звинуватити мене у тому, що я не вмію писати, то згадай про цей запис, який сьогодні каже тобі, наскільки я ненавиджу слова. Тому й виливаю, аби в мені не лишались. Якщо раптом колись настане в твоєму житті той час, коли я займатиму почесне місце спогаду, то вже більше мене не згадуй. А поки я реально близько не дай мені перетворитись у спогад.
Я ненавижу такие встречи, Приветы прошлого, без которых Меня, как будто бы, время лечит... А тут увидишь — и целый ворох Таких ненужных воспоминаний, Что накрывают, как сход лавины. Предпочитаю тень расстояний С несостоявшейся половиной. Я редко плачусь о слишком личном, Но ненавижу себя за слабость Сдавать ему всю себя с поличным. С его претензией на масштабность Дрожат колени и я рискую Упасть, как немощная под ноги. Я до сих пор иногда рисую, Как мы идем по одной дороге...
- Но обычным людям совсем не обязательно уметь стрелять, - заметил Штаубе. - Не знаю, что обязательно, - проворчала Пума, - но знаю, что это очень важно. - Но почему? - Потому, - ответила она, отрывая крепкими зубами очередной кусок мяса, - что так надо. Вот я военный спец, а ты гражданский спец. Ты дал мне хавчик, который я ем, и тряпки, в которые я одеваюсь, и генератор для электричества, и флайку, на которой я летаю, и даже пушку, из которой я стреляю, тоже придумал и сделал ты. Ты написал законы, по которым мне удобно жить. Когда я рожу ребенка, и он подрастет, ты будешь его учить. Значит, ты – мой лучший друг. А тот, кто хочет тебя заколбасить или закошмарить – тот мой враг. Он хочет отнять у меня хавчик, тряпки, электричество, флайку и пушку. Он хочет, чтобы мои дети были неграмотные и голодные. Мне надо его найти и убить, это понятно, да? - Даже если он еще не совершил никакого преступления? – уточнил Штаубе. - При чем тут преступление? – удивилась Пума, - Он не вор. Он - враг. Кто на войне ждет, пока враг что-то совершит? Только очень глупый дебил. Он дождется, что его убьют. - А если войны нет? - Война есть, - сказала Пума, - Боевые действия, они то есть, то нет, а война всегда, пока жив хотя бы один враг. Cолдат всегда это помнит. Помнит, что как делать. Как ты всегда помнишь про самолеты. Про то, как на них надо летать. Это понятно, да? - Более или менее, - нейтрально ответил он. - Если ты совсем не можешь стрелять, - продолжала она, - то врагу просто. Есть враг и я. Шансы равны. Но если ты можешь немного стрелять, то иначе. Если враг отвернулся, то ты выстрелил врагу в спину и убил. Врагу надо смотреть на тебя. Он не может смотреть на всех гражданских. Шансы не равны. Враг устал. Отвлекся. Опоздал. Я его убила. Мы вместе его убили потому, что ты можешь немного стрелять. Нам хорошо, да?
